Читаем без скачивания Мир, в котором меня ждут. Ингрид - Екатерина Каптен

Парик начала сыпать клишированными словами тоном, не терпящим возражений, не давая вставить ни слова. Ингрид, понимая, что на неё хотят повесить, громко перебила:

– Я была в художке! Моя мама может подтвердить, она меня вчера оттуда встречала! – конец фразы Ингрид сказала быстро-быстро, слова слиплись в один комок.

Директриса быстро поняла, что произошедшее её не касается, раз травма произошла вне школы и в неучебное время, а Алла Яковлевна просто пытается оклеветать Ингрид.

– На каком основании вы считаете, что это была Камнина? – спросила директриса.

– … – Парик зависла, но нашла, что добавить: – На основании рассказов мальчиков, его друзей.

– Если мама Ингрид может подтвердить, что забирала дочь из художественной школы, то как я буду слушать показания шестиклассников? Вы же сами часто говорите, что дети – большие выдумщики и чего только не скажут?

Парик, чтобы ещё раз нагнести атмосферу, принялась описывать травму, какую получил Шурик, упав с крыши гаража, как он ударился лицом и какая кость куда ушла. Ингрид уже чувствовала себя лишней в этой беседе, а знание основ анатомии черепа позволило ей живо представить, что именно поросячью морду Пешкин обеспечил себе на всю оставшуюся жизнь.

– Алла Яковлевна, сейчас вы хотите оклеветать Камнину. Вы хотите понести уголовную ответственность за это?

Парик резко замолчала. Она гневно посмотрела на Ингрид и рявкнула как собаке:

– Иди отсюда, на урок опоздаешь!..

Ингрид быстро ушла. Она всё ломала голову: почему к ней были особо предвзяты с самого детского сада? Уже тогда она знала, что такое стоять на кафельном полу в туалете под открытой фрамугой по несправедливому наказанию. С переходом в школу одни неудачи и конфликты сменились на другие, стали тоньше и менее очевидными, но проблема не решилась сама собой, в чём-то даже стало хуже.

Приближался урок химии. Ингрид предстояло познакомиться с Антоном Павловичем вживую.

За партой она сидела с Ленкой. Учитель начал урок. С трудом пытаясь сдержать волнение, он посмотрел на класс, который хихикал над ним. В первый раз класс был пуст почти наполовину, потому что другая половина решила внаглую прогулять урок, в субботу же многие слегли с простудой после выезда в пятницу, и только теперь, в этот четверг, пришли все, получив серьёзный нагоняй от классного руководителя за прогул первого урока.

Антон Павлович рассеянно улыбнулся и сказал в попытке ободриться:

– Теперь-то мы сможем проверить по списку всех!

Взяв классный журнал, он посмотрел список учеников. Он выбрал странный способ познакомиться с классом: растянул рот в улыбке, которую можно было принять за насмешку, и спросил:

– Кто же здесь с таким необычным именем?

Класс под общее фырканье быстро повернул головы к парте Ингрид и Ленки.

– Это она, – дружно протянул он хором голосов.

– Так это ты – Хинкали Елена? – учитель посмотрел на Ингрид. Он был удивлён, потому что Ингрид он уже видел на уроках дважды, а в списке учеников в журнале её имя было сокращено до корявого «Инг», которое многие читали как «Инна». В имени «Камнина Инна» не было ничего странного.

– Нет, Хинкали Елена – это я! – Ленка вспыхнула румянцем, задетая тем, что её имя назвали необычным.

Класс, в общем-то, тоже был удивлён. К Хинкали давно привыкли, а вот к Ингрид почему-то нет. И список имён Антон Павлович видел уже не первый раз. Неужели от волнения перед целым классом он перепутал всех и всё?

Учитель внимательно посмотрел на одну, потом на вторую. Взгляды его и Ингрид встретились, лицо девочки в момент стало мраморным. Эта перемена в оказалась настолько разительной, что вмиг превратилась в повод для пересудов. Ленка же сидела рассерженная и всё ещё заливалась краской. Чтобы хоть как-то загладить вину, он попытался одарить её улыбкой, но в ответ получил лишь злобно сверкнувший взор и предпочёл быстро начать урок.

– На прошлых занятиях вас было так мало, что я не стал давать весь положенный материал. Но мы должны, наконец, поговорить об истории предмета химии. Кто готов отвечать этот параграф из домашнего задания?

Класс захихикал, все держали его за дурака, который рассчитывал, что они будут делать домашку.

– Хорошо, тогда ты. – Антон Павлович указал на одного мальчика из класса. – Прочитаешь нужный параграф вслух.

Прокатился ещё один смешок. Учитель попытался пригрозить двойкой в журнал в случае отказа. Будто кого-то можно было этим напугать! Ученик чванливо встал и начал чтение, паясничая и зажёвывая слова. Антон Павлович терпел, время от времени вставляя свои комментарии:

– Предмет химии берёт свои истоки в глубокой древности, когда человек был заинтересован в том, из чего состоит всё вокруг него… Древних учёных интересовало, как из одного вещества можно получить другое, поэтому появилась наука-прародительница химии – алхимия. С её помощью алчные средневековые кудесники пытались разгадать секрет получения золота, чтобы превращать в драгоценный металл любой другой. Тёмные и недалёкие церковники, изучавшие свойства веществ, гонялись за секретом так называемого философского камня. Для его получения использовали серу, ртуть и другие, неизвестные по названию и составу вещества. Они были столь невежественны и так боялись раскрыть предполагаемый рецепт получения философского камня, что не имели общей химической терминологии. Вещества называли иносказательно: «золотая грива льва», «жидкое небо». Были и другие странные названия. Лишь только в 19-м веке с прорывом в области изучения химии…

Ингрид резало слух каждое слово, произнесённое учителем. Насколько разительно отличалась химия в школе от алхимии в Ликее, которую вёл Николас Трисмегист! Девочка не выдержала и вставила в его корявую речь свой комментарий, видимо, предполагая, что проливает свет во тьму невежетсва:

– Вообще-то, в Средние века алхимики прекрасно общались между собой, просто язык у них отличался от нашего.

Антон Павлович явно не ожидал такого поворота. Ответить было нечего. Он проигнорировал сказанное и попросил продолжить чтение, попутно поясняя:

– Алхимики занимались наивной и бессмысленной тратой времени, пытаясь заставить олово стать золотом. Они глупо высчитывали связь планет и металлов, вели сомнительные таблицы чисел, вместо того, чтобы просто изучать реальные свойства веществ…

– Нет, – снова возразила Ингрид. – Алхимия занималась вопросом преобразования одной материи в другую. Алхимики искали законы превращений и способы влиять на эти процессы. Золото вообще интересовало их не как средство обогащения, а как наиболее чистый и приближенный к огню металл! Его ценность в деревне, где люди умирали с голоду, сводилась к нулю!

Девочка говорила чётко уверенно, но осеклась, поняв, что если продолжит, то навсегда испортит отношения с новым учителем. И почему-то её это напугало. А Антон Павлович уже раздул ноздри от возмущения. Она искренне не понимала, почему её здравые комментарии вызывают у него больше раздражения, чем обычные чванство и разнузданность её одноклассников.

Раздражённый учитель быстро перешёл к простой диктовке. Он заговорил чётко, с металлом в голосе, дал несколько определений, задал выучить их наизусть и закончил урок. Ленка всё ещё пыхтела и ворчала из-за того, что он так посмеялся над её фамилией. Ингрид вышла с урока в смешанных чувствах, понимая ужасную для себя вещь: она не сможет перестать думать о нём. Когда их глаза встретились, время вокруг загустело. Что-то подобное она испытала в момент, когда её рука коснулась меча в оружейной комнате. Ингрид погрузилась в себя.

– Ты точно ведьма, – прогнусавила Ленка.

– Уху… – Ингрид неохота было препираться.

– И что, теперь ты и меня прокляла. «Кто это тут с таким необычным именем?» – передразнила она.

Ленка пылала возмущением, будто больше этой трагедии с ней ничего ещё не случалось.

«Отлично, – думала Ингрид после занятий. – С утра мне сообщили, что оказывается я – ведьма, теперь я не могу выкинуть из головы Антона Павловича, а Ленка будет ещё пять лет вспоминать сегодняшний урок…» Ингрид шла домой мрачной, как